Неточные совпадения
«Конечно, студенты. Мальчишки», — подумал он, натужно усмехаясь и быстро шагая прочь от человека в длинном пальто и в сибирской
папахе на голове. Холодная темнота, сжимая тело, вызывала вялость, сонливость. Одолевали мелкие мысли, — мозг тоже как будто шелушился ими. Самгин невольно подумал, что почти всегда в дни крупных событий он отдавался во
власть именно маленьких мыслей, во
власть деталей; они кружились над основным впечатлением, точно искры над пеплом костра.
— Думай себе что хочешь, — сказал Данило, — думаю и я себе. Слава богу, ни в одном еще бесчестном деле не был; всегда стоял за веру православную и отчизну, — не так, как иные бродяги таскаются бог знает где, когда православные бьются насмерть, а после нагрянут убирать не ими засеянное жито. На униатов [Униаты — принявшие унию, то есть объединение православной церкви с католической под
властью римского
папы.] даже не похожи: не заглянут в Божию церковь. Таких бы нужно допросить порядком, где они таскаются.
Человечество должно было освободиться от ложных, сомнительных теократий, стать на ноги, очеловечиться и очеловечить всю свою культуру, чтобы явилась почва для истинной, подлинной теократии, чтобы вольно и сознательно подчиниться
власти Бога, Бога, а не
папы или цезаря, не человеческого иерархизма.
Раньше обоготворяли человека-папу и человека-цезаря и этим изменяли Богу, потом стали обоготворять всех людей, человечество, народную волю, изменяли Богу во имя той же человеческой
власти — народовластия.
Католичество было очень антропологично, в нем было слишком много человеческого, и оно создало ложную теократию — папоцезаризм, в котором
власть божеская была подменена
властью человеческой,
папа был признан заместителем Христа, и человек этот был почти обоготворен.
Папы, уразумев опасность их
власти, от свободы печатания родиться могущей, не укоснили законоположить о ценсуре, и сие положение прияло силу общего закона на бывшем вскоре потом соборе в Риме.
Христианское общество вначале было смиренно, кротко, скрывалося в пустынях и вертепах, потом усилилось, вознесло главу, устранилось своего пути, вдалося суеверию; в исступлении шло стезею, народам обыкновенною; воздвигло начальника, расширило его
власть, и
папа стал всесильный из царей.
Папа захватил землю, земной престол и взял меч; с тех пор всё так и идет, только к мечу прибавили ложь, пронырство, обман, фанатизм, суеверие, злодейство, играли самыми святыми, правдивыми, простодушными, пламенными чувствами народа, всё, всё променяли за деньги, за низкую земную
власть.
Католический катехизис говорит: L’église est la société de fidèles établie par notre Seigneur Jésus-Christ, répandue sur toute la terre et soumise à l’autorité des pasteurs légitimes, principalement notre Saint Père — le Pape, [Церковь есть общество верующих, основанное господом нашим Иисусом Христом, распространенное по всей земле и подчиненное
власти законных пастырей и святого нашего отца —
папы.] подразумевая под pasteurs légitimes человеческое учреждение, имеющее во главе своей
папу и составленное из известных, связанных между собой известной организацией лиц.
Константин, в свою очередь, наделил
папу светским богатством и
властью.
Большие рыбы, пробившие сеть, это властители, императоры,
папы, короли, которые, не отказываясь от
власти, приняли не христианство, а только личину его.
— И ловко бьет папу-портного! [Фамилия
папы — Сарто = портной. Имеется в виду выступление мэра Рима Эрнеста Натана с резкой антиклерикальной речью 20 сентября 1910 г. — в сороковую годовщину со дня присоединения Рима и области Лацио к Итальянскому королевству и лишения
папы светской
власти. 1903–1914 годы — время пребывания на папском престоле Пия X, Джузеппе Сарто, уроженца Тревизо.] — вставил старик в очках, громко хлопнув в ладоши.
Где твой мандат? Давай его сюда!
Офицер подает бумагу. Лепорелло ее раздирает.
Вот твой мандат! И знай, что булла
папыДает мне
власть Жуана де Маранья,
Заблудшую, но кроткую овцу,
Благословить и от грехов очистить;
Знай, что сей самый грешник, дон Жуан,
Которого арестовать пришел ты,
Моих словес проникнулся елеем,
Отверг душой мирскую суету
И поступает кающимся братом
В Севилию, в картозский монастырь!
Не так ли, сын мой?
Светская
власть, признавая
папу за пастыря, богом установленного, унижаясь перед ним формально, вредила ему всеми силами, беспрестанно повторяя о своем повиновении.
Единственно возможное и действительное средство для его спасения и охранения состоит в том, чтобы обратиться к святейшему
папе и признать над собою его духовную и светскую
власть…» В таком же роде и современные, хоть бы французские, писатели сочиняют: один мелодраму — для доказательства, что богатство ничего не приносит, кроме огорчений, и что, следовательно, бедняки не должны заботиться о материальном улучшении своей участи; другой роман — для убеждения в том, что люди сладострастные и роскошные чрезвычайно полезны для развития промышленности и что, следовательно, люди, нуждающиеся в работе, должны всей душою желать, чтобы побольше было в высших классах роскоши и расточительности и т. п.
Я напишу, как ты мне говорил,
А там и в суд с убивственной бумагой!
Умен был тот, кто изобрел письмо.
Перо терзает иногда сильнее,
Чем пытка! — чтобы уничтожить царство,
Движения пера довольно, даже рай
Дает перо отца святого
папы;
Ты веришь в эту
власть?
«Церковь есть общество верующих, основанное господом нашим Иисусом Христом, распространенное по всей земле и подчиненное
власти законных пастырей и святого нашего отца —
папы», подразумевая под законными пастырями человеческое учреждение, имеющее во главе своем
папу и составленное из известных, связанных между собой известной организацией лиц.
Он говорил, кроме того, о необходимости строгого подчинения духовенства епископской
власти и полагал возможным, ввиду того, что в присоединенных от Польши областях значительная часть населения были католики, образовать в России независимую от
папы католическую церковь, представитель которой пользовался бы такою же самостоятельностью, какою, пользовался португальский патриарх, или же в замен единичной
власти епископа учредить католический синод, который и управлял бы в России римскою церковью.
Этот-то Сестренцевич, имевший тоже при дворе свою, хотя небольшую, партию, старался внушить государю поставить в делах католической церкви светскую
власть выше духовной, и иезуиты очень опасались, чтобы под этим влиянием государь не отказался от той защиты, которую он был, видимо, готов оказать его святейшеству
папе, ордену мальтийских рыцарей и вообще христианству на Западе.
Каковы были будущие условия такого соединения можно было убедиться из того, что аббат с присущим ему увлекательным красноречием не переставал указывать государю, что католичество под главенством
папы есть единственный оплот монархической
власти против всяких революционных попыток.
Ненасытные мечты последних уже шли далее; они уже видели всю Россию обращенною в римское католичество и находящейся под
властью его святейшества
папы.
Император для объяснения
папе такой крутой меры с представителем апостольской
власти, приказал Сестренцевичу написать письмо и отправить его находившемуся в Италии фельдмаршалу Суворову, который должен был вручить это письмо лично
папе Пию VI.
Так, сами люди помимо церкви уничтожили рабство, оправдываемое церковью, уничтожили сословия, уничтожили оправдываемые церковью религиозные казни, уничтожили освященную церковью
власть императоров,
пап и теперь начали стоящее на очереди уничтожение собственности и государств.